5—35

Это, впрочем, гораздо раньше меня сказал про Одессу наш великий Пушкин:

«Там все Европой дышит, веет

Все блещет югом и пестреет

Разнообразностью живой.

Язык Италии златой

Звучит по улице веселой» —

А дальше:

«Но уж темнеет вечер синий,

Пора нам в оперу скорей,

Там упоительный Россини,

Европы баловень — Орфей». •

Итальянская опера в Одессе имела такой большой успех, что даже в понедельник и вторник на первой неделе великого поста, когда все спектакли безусловно были запрещены, на главных улицах расклеивались афиши о представлении и в эти дни, напр, «Нормы»• и «Джиованни ди Гузман»• с характерною припискою полиции: «для лиц неправославного вероисповедания»! Впрочем, паспортов при входе в театр не спрашивали...

Сколько итальянских опер я только не прослушал за относительно короткое пребывание мое в Одессе! И не перечесть! Россини, Беллини, Доницетти и Верди — вот тот мелодический базис, на котором расцвела моя любовь к мелодиям, временами удивительно трогательным, захватывающим душу.

Я по 20 раз упивался «Пуританами» (в Одессе эта опера почему-то называлась «Пуритане и Кавалеры»), «Нормою» и «Сонамбулою», этими лучшими произведениями столь рано умершего Беллини. А «Любовный напиток» («Elisir d’amore»), «Лукреция Борджия», «Лючия» (Ламермурская) — Донидцети! А Верди с его десятками мелодических произведений, из которых мне удалось слышать в той же Одессе, где его «Навуходоносор», «Ломбард-