11/12—79

отличавшей его, он позднее просит прощения у артистки «за лиры ложный звук», исписывает своими стихами ее альбом и из глуши Михайловского спрашивает Катенина: «кто мне пришлет ее портрет — черты волшебницы прекрасной»?*

Более суров Грибоедов; считая Колосову в трагедии лишь «обезьяной старшей своей соперницы — Семеновой», он, однако, высказывает уверенность, что в комедии Колосова «могла бы быть превосходна; она и теперь лучше Валберховой и тому подобных».• И любопытно, что Грибоедов в 1824 году одной из первых читает свое «Горе» Колосовой, и в один из своих бенефисов она ставит впервые разрешенный цензурой второй акт грибоедовской комедии.

Жуковский охотно переводит для нее трагедию•; Хмельницкий готовит ей свои пьесы.

Под решительным воздействием кружка Шаховского, еще преданного классицизму, Колосова избирает для первого своего бенефиса «Заиру» • выступает в бездарной трагедии Лобанова «Ифигении» (Клитемнестра), но для более проницательных друзей артистки уже ясно, что пред ними не соперница Семеновой, не ее копия, а действительно новый талант, пред которым лежит самостоятельный путь развития. Но велики уклоны на этом пути. Колосова прошла через них, то оспаривая лавры Семеновой, то деля их вместе с нею; так, например, в «Медее» •, где она играла Креузу, а Семенова — Медею. Трагическая артистка старой школы, воспитанная на «высоком искусстве», Семенова сторонилась иного репертуара. Наоборот, Колосова, пробует силы в новом жанре, высокой комедии и проникшей на русскую сцену переводной мелодраме; она выступает в них

* Катенину, 1821 г. С сожалением вспоминая прошлую обиду, нанесенную артистке, поэт говорит: «С досады, может быть, неправой, когда одна в дыму кадил красавица блистала славой, я свистом гимны заглушил. Погибни злобы миг единой, погибни лиры ложный звук». (Акад. изд., т. 2, стр. 18).