II—174

пробки от квасных бутылок, привезенных из дома, и раздавался стук разбиваемых о барьер яиц, сваренных вкрутую. — Пойти на сцену Александринского театра, — где только Самойлов разыгрывал генерала•, да Жулева, вышедшая замуж за настоящего генерала•, давала некоторый тон, а остальная труппа держалась начальством в черном теле, все равно было, что из бельэтажа перейти в подвал и примириться с обстановкой дворницкой после маркетри и булей.

Верочка пошла в балет. То, что предсказывал ей Петипа, исполнилось: слабость «в коленках и икрах» были таковы, что даже в "Иоанне Лейденском" •, где танцовщицы бегают на коньках, она оказывалась слабее своих товарок. Но как только нужна была мимика, а не одна ловкость и сила мышц, там она выходила победительницей. Поэтому не удивительно, что она чаровала театр в «Немой из Портичи»( Фенелле) •, что она прелестно передавала малороссийский танец с черевичками в «Коньке-Горбунке»•, что она возбуждала восторг зрителей в «Грациелле»•.

Тянулось так целых девять лет. Лядову выпускали в «Тщетной предосторожности»•, «Золотой рыбке»•, «Маркитантке»•, «Фиаметте»•, «Метеоре»•, «Своенравной жене»•. Везде она была мила, грациозна, и, даже когда канканировала в Грациелле, в этом разнузданном вакхическом танце Второй империи, чувствовалась та античная строгость, какой отличались все танцы, поставленные под руководством Петипа.

Но Лядовой было душно в шаблонно-узкой сфере тогдашнего балета, тускло озаренного газовой рампой с синими и красными «зорями».