11/12—77

прошла роль Моины и сыграла ее, вместе с Яковлевым-Тезеем• так, что театр замирал в восторженном трепете.

Но князь не отличался постоянством мненья, и теперь другая, такая же юная, дебютантка, даже не прошедшая искуса театральной школы и восприявшая благодать сценической техники исключительно под руководством Шаховского, выходила на образцовую сцену сразу в ответственной роли.

В закулисных, театральных и литературных кругах задолго ходили слухи; имя Александры Михайловны Колосовой всем было хорошо известно: ее мать• являлась гордостью балетной сцены, особенно посещаемой аристократическими кругами, среди которых «метр»-Шаховской и его кружок являлись разносчиками театральных вестей, легенд, слухов и тайн.

Все обеспечивало успех спектакля. Но было одно обстоятельство, пред которым робела и сама дебютантка, и всесильная дирекция. То была не Семенова, смелого нрава которой побаивался Шаховской: она покорно уступила дорогу новому таланту и даже присутствовала на спектакле; однако, за ней стояло мнение публики — целой плеяды восторженных почитателей ее великого таланта. Склонить их на свою сторону «дирекции» оказалось нелегко; даже среди ближайших друзей Шаховского преобладало мнение, что Семенову заменить некем.

И первый, и второй спектакль прошли блестяще. Дебютантка оправдала возложенные на нее упования.

Если нельзя было еще говорить о сопернице Семеновой, то молодая артистка подавала огромные надежды. Юная, красивая девушка, едва справившая 17-ую весну, являла с внешней стороны пленительный образ нежной и кроткой Антигоны•. Звучный, мягкий голос пленял зрителя. «Благородные манеры», усвоенные в благородном пансионе, так нечасто