2—45

селадона. Читал Тургенев превосходно. В том же вечере участвовал Достоевский. Если Тургенев был прекрасный чтец, то Достоевский пророчествовал. Прошло уже с тех пор 40 лет, но ничего подобного этому проникновенному чтению мне не приходилось встречать. До сих пор я испытываю ощущение какого-то трепета. Никогда я не присутствовал при такой мертвой тишине в зрительном зале, при таком захвате слушателей. Все были во власти этого старичка, тонким, пронзительным голосом читавшего «Исповедь горячего сердца...».

Р.

Полина Виардо в отзывах современницы.

Перед нами пачка на днях поступивших в Пушкинский Дом при Академии наук, пожелтевших от времени писем; это — переписка двух приятельниц за 1844, 1845 и другие годы: М. Г. Карташевская, племянница С. Т. Аксакова, живущая в Петербурге, пишет своей кузине, В. С. Аксаковой, в Москву. Письма полны сообщений о литературных новостях, о Гоголе, Погодине, Надеждине, Аксаковых. Но едва ли не главное место среди интересующих обеих корреспонденток лиц занимает уже тогда знаменитая Полина Виардо, в это именно время победившая сердце Тургенева и на всю жизнь привязавшая его к себе узами ничем непоколебимого чувства совершенно исключительной привязанности. Вот несколько выписок из писем, дышащих остротою непосредственного и живого впечатления от игры великой артистки.

Сначала Карташевская беспокоится: «В городе носится постоянно слух, что Виардо не приедет на эту зиму, что она не здорова и петь не может» (14 авг. 1844), но через месяц сообщает, что «Итальянская труппа уже приехала — и М-mе Viardot» (17 сент.). Первые впечатления в сезоне та-