19/20—329

блуждением. Через три года Григорьев совершенно справедливо причислил произведения Тур к разряду «обыденных продуктов»*.

Но, выражая общий взгляд кружка на Евгению Тур и ее повесть «Ошибка», Островский резко разошелся — если не с кружком в целом, то с Григорьевым — в своем понимании искусства. Явившись последователем Белинского, он в своих общих замечаниях, как мы видели, выдвинул на первый план одно положение из исторической критики, это — взгляд на литературу как на простое отражение жизни, как на форму, в которую вливаются уже сознанные нравственные и умственные понятия народа. Это положение исторической критики, ставившее литературу в зависимое положение от жизни и отводившее ей служебную роль, было глубоко ненавистно Григорьеву, который смотрел на искусство и в том числе и на литературу несравненно шире и глубже, отводя им в жизни не служебную, а скорее царственную роль. По его пониманию, искусство, являясь органическим продуктом эпохи и народа, в то же время выявляет непеременные и вечные начала, лежащие под видимыми, переменными и случайными явлениями жизни. Оно не только не подчиняется жизни, но, напротив, само воздействует на нее, идет впереди, раскрывая все живое и новое, что лишь смутно чувствуется в веяниях эпохи, и развертывая идеальные перспективы будущего, к которым должна направляться разумная человеческая жизнь.

Расхождение в понимании искусства глубокое, объяснимое только тем, что Островский написал свою статью в тот период, когда кружок, бывший в начальной стадии сплочения и организации, пока не успел еще выработать общих взглядов на задачи искусства. По свидетельству друзей, Островский до образова-

* Там же, стр. 237.