17/18—281

в СПб. Казенной Палате, когда там был председателем Эссен; на него Шадзевский сделал донос о каких-то злоупотреблениях, но когда донос по следствию не оправдался, то Шадзевский должен был выйти в отставку, а Эссен от огорчения умер. Знавшие Шадзевского и его поступок удивлялись, как он мог поступить на службу в Министерство Двора.

Во время заведывания Императорскими Театрами Кистер отличал и ежегодно награждал двух братьев Никифоровых; один из них был кассиром Большого Театра, а другой — смотрителем здания Михайловского театра. Оба эти братья были подхалимы пред начальством, а в отношении сотоварищей и сослуживцев — интриганы. От них нельзя было и ожидать какого-либо сотоварищества, потому что, будучи сыновьями капельдинера, они не получили домашнего ни воспитания, ни образования; в видах своего интереса, для достижения цели, они готовы были жертвовать честью своего товарища. В высшей степени были они самолюбивы, при разговорах всегда любили спорить, а если кто-либо им возражал и оставался при споре победителем, то они считали себя оскорбленными и искали случая отомстить, и часто мстили так жестоко, что вредили сотоварищу по службе.

В каком бы то ни было деле, общем для всех смотрителей театров, Никифоров, совещаясь с ними, соглашался делать так, как они все предполагали, но когда приходилось исполнять, то он делал иначе и потом лукаво над теми товарищами подсмеивался, а Кистеру все доносил, — даже и о том, когда во время репетиции актеры между собою что-либо поговорят громко. Для этой цели Никифоров имел у себя двух наушников — вахтера и помощника. Кистеру все это очень нравилось, и он награждал их ежегодно деньгами.

Кистер из всего извлекал пользу и удовольствие; прежде опишу пользу, а потом скажу и об удовольствии. Кистеру вздумалось отделать свой дом, нахо-