13/14—145
моих родителей я узнал и имя этой «бабы». Звалась она... Константином Зефириновичем Пузинским.
Имя актера К. З. Пузинского было весьма популярно не только в родном ему Поволжье. За свою почти полувековую деятельность Пузинский исколесил в буквальном смысле всю европейскую Россию, не исключая и столиц, и везде оставил о себе память, благодаря необычному для мужчины амплуа. Пузинский был исполнителем только женских ролей*. Имел он среди провинциальных театралов и своих поклонников, которые если не восторгались, то изумлялись искренно его своеобразному таланту.
Впоследствии, в конце девяностых годов, мне удалось видеть Пузинского на сцене: один раз он изображал Улиту в «Лесе» Островского, в другой играл старую деву в «Не в свои сани — не садись»•. Его игра в первой пьесе не произвела на меня должного впечатления, а во второй — он мне положительно не понравился. Как сейчас помню, не понравилась ни его манера держать себя, ни его «бабий», несколько скрипучий голос, все это мне казалось деланным, не настоящим, а его пение «сердцещипательного» романса «Черный цвет»• — шаржированным. Запомнил я и слишком большие для женщины руки и ноги Пузинского.
Где он имел большой успех, так это на концертной эстраде в качестве рассказчика. Выходил он во фраке торопливой, мелкой, совершенно женской походкой. Рассказывал он анекдоты, видимо, собственного сочинения. С большим мастерством подражал Пузинский то провинциальной или замоскворецкой времен Островского купчихе, то темной деревенской старухе, повествовавшей за прялкой о нападении на нее не то ворога, не то нечистой силы. Надо было видеть Пузинского, чтобы удивляться его на-
* Пузинский выступал только раз в мужской роли, сыграв Куманька в потехинском «Выгодном предприятии».