11/12—78

встречавшиеся у наших артистов-разночинцев — выходцев из податного сословия, — гармонировали с условностью стиля озеровской трагедии. Отсутствие сценического опыта окупалось непосредственной свежестью тона и «правильной читкой стихов», с тогдашней точки зрения.

Смелость дерзания дебютантки оправдалось достижением: бедный силами русский театр открыл новый самородок.

Дебютантка была торжественно вызвана всем театром после окончания трагедии. Ее оценил «свет», и шумной толпой поздравителей наполнилась ее уборная. Все предсказывали Александре Михайловне Колосовой блестящий успех. Это было тем более вероятно, что дирекция спешила закрепить первый ее праздник: сыгравшая две роли• в высокой трагедии, она должна была выступить которые с таким совершенством исполняла та же Семенова, а на следующей неделе снова выйти в «Эсфири»•. Сам законодатель условности классицизма, П. А. Катенин, предложил пройти с нею роль для третьего дебюта, а только что входивший в драматургию Грибоедов просил ее сыграть в «Молодых супругах»• роль Эльмиры, попытав таким образом свои силы и в комедии. Но кружок Шаховского, как наиболее близкий к театру, вынес приговор: держаться главным образом трагедии, ибо она ее область.

Один лишь юноша Пушкин, непосредственный и искренний в своих симпатиях и антипатиях, не мог за успехом Колосовой забыть своего обожания Семеновой и налету, после представления «Эсфири», зачерчивает эпиграмму на нее*. Но и Пушкин вскоре же, чтя талант Семеновой, раскаивается в своей несправедливости. С простодушной искренностью, всегда

* «Все пленяет нас в Эсфири: упоительная речь, поступь важная в порфире, кудри черные до плеч; голос нежный, взор любови... Набеленная рука, размалеванные брови и широкая нога!» (Пушкин, Акад. изд., т. 3, стр. 25)