9—8

Этот удивительный артист, одинаково сильный как в трагических ролях, так и в водевилях, выступил как-то в Одессе (в один вечер) в «Отелло»• и затем в каком-то пустячке в роли пьяного негра. Неизвестно даже, в чем он был лучше?! Олъдриж, пожав всемирную славу, пробираясь с юга России, где в то время не было не только железных дорог, а даже сносных грунтовых и шоссейных дорог, которых, кажется, у нас тогда вообще не было, застрял в каком-то маленьком городке•, заболел и быстро отдал там Богу душу. Sic transit Gloria mundi!•

При переезде моем со всею нашей семьею в Петроград, я сразу перекочевал, благодаря моей сестре•, у которой оказался весьма недюжинный талант к фортепианной игре, в музыкальный центр — консерваторию. Учение в гимназии и затем занятия медициной все-таки давали мне возможность посещать все решительно симфонические собрания, все ученические собрания в консерватории, где тогда великий князь Константин Николаевич, сидя в небольшом зале консерватории, помещавшейся в то время в Театральном переулке, посматривая на одну видную и красивую балетную ученицу, сделавшуюся потом известною певицею, жонглировал со своим моноклем, удивительно ловко подбрасывая его в глазницу...

Увлечение мое симфонической музыкой и концертами, которыми тогда с таким блеском дирижировал Э. Ф. Направник и где гастролировали все выдающиеся и не выдающиеся знаменитости, тем не менее, не мешало мне бегать в Александринский театр… В этом храме искусства талантливые русские артисты, как напр. Сазонов, волею злых судеб и Франции Наполеона III, не выступали в своих коронных ролях, а «ломали оперетку». Помню я Сазонова в «Прекрасной Елене» •  и в какой-то оперетке, где он, сидя