8—54

ствием, между потребностью высморкаться одному из перворядников и взрывом аплодисментов на «верхах». Особый род насморка заставлял почтенного балетомана прежде, нежели употребить платок по назначению, — взмахнуть им, как бы расправлял его. Этот способ практиковался, очевидно, в случаях, особо сложных в смысле правильной оценки дарования артиста.

В виду щекотливости вопроса, автор этих строк почитает за лучшее избегать упоминания имен, как талантов, так и «поклонников», ибо некоторые из них и поныне здравствуют.

На «фабрике успехов» нередко выходили и скандальные курьезы. Так, однажды, местный «шеф» клаки неожиданно в день самого спектакля получил распоряжение и конверт с пачкой билетов на галерею. Бросившись в несколько мест и не застав своих людей, — он пришел в отчаяние. Тут помог ему один приятель, проживавший рядом с Казанским собором, и предложил отправиться в общежитие соборных певчих, находящееся в его доме. Через ½ часа «шеф» был уже в общежитии и, отобрав две дюжины хороших «октав», предложил им бесплатные места в театр на хороший балет, с обязательством, конечно, строго подчиняться его указаниям в смысле выражения восторгов. Вечером «октавы» разместились, и до 3-го действия все шло чинно и хорошо, но вдруг, во время танцев одной солистки, — на «фабрике» вышло какое-то недоразумение с носовым платком, и басы начали неистово орать фамилию отсутствующей на сцене балерины и, вошедши в раж, ни за что не хотели остановиться к ужасу и отчаянию шефа, а ни в чем неповинная солистка, сбитая с толка, не вышла даже кланяться. В партере зашикали и поднялся настоящий скандал, окончившийся насильственным удалением не в меру усердных певчих из театра. После этого случая шеф уехал на гастроли в