8—47
Из воспоминаний старого театрала.
Как это ни странно, но мне пришлось прежде всего познакомиться с труппою французского Михайловского театра. Произошло это потому, что гувернером моим был приглашен Жюль Перре, бывший статистом в этом театре, в котором впоследствии он занимал лет двадцать должность режиссера. Перре был олицетворением истого парижанина, веселый, остроумный, жизнерадостный, постоянно напевавший куплеты и шансонетки всевозможных водевилей и оперетт. Другом его по службе в театре, также в роли статиста, был скульптор Гюбне, красивый брюнет, носивший усы и эспаньолку à lа Виктор Эмануил, жил он на Вознесенском, на чердаке-мастерской, где лепил голову Христа, вскоре он поступил на завод известного тогда бронзовщика Морана, найдя для своих способностей настоящее место.
Вечерами Перре, отправляясь в театр, брал иногда и меня с собою. Одевались и гримировались статисты в общей большой, длинной комнате, по стенам которой висели зеркала, освещенные газовыми рожками. В уголку, у входа за столиком, сидела дочка капельдинера, продававшая из буфета вчерашнее пирожное, бутерброды, французские булки, колбасу, квас и Никитинский мед, замечательно вкусный по 20 коп. за бутылку. Богема статистов все это раскупала нарасхват; откуда-то находились даже сковородки, на которых на газовых рожках, приспособленных для нагревания щипцов для завивки волос, поджаривалась колбаса, ломтики булки, словом, тут была своеобразная столовая, в которой полуголодные статисты, получавшие грошовые оклады от 30 до 45 руб. в месяц, питались за дешевую цену.
Когда раздавался звонок, призывавший статистов на сцену, все они спешили к своим местам за кули-