5—45

Точно также обычные пороки артистов были вполне чужды душе Рубинштейна: он не знал корысти, и желанье славы не могло повлиять на его поведение ни в отношениях с царями, ни в отношениях с прессой, которая для многих артистов страшнее царей.

Об этой стороне характера Рубинштейна ярко говорит эпизод, рассказанный мне Направником. Опера Рубинштейна «Купец Калашников» впервые была дана 22-го февраля 1880 года •, как раз в день казни Млодецкого, покушавшегося на жизнь министра Лорис-Меликова.

По окончании оперы директор Кистер вызвал в свою ложу Направника, дирижировавшего оперой, и режиссера Кондратьева и, осмотрев все двери, не подслушивает ли кто, сказал: «Калашников» больше не пойдет. Я получил страшнейший выговор от наследника. Он мне сказал: «Как вам не стыдно давать в день казни революционера оперу, где царь приказывает казнить своего верноподданного!»

Направник говорил мне, что, сделавшись царем, Александр III сохранил нерасположение к Рубинштейну. Заступницей за композитора была Мария Федоровна, и по ее просьбе «Калашников» был возобновлен в 1889 году и с большим успехом, которому особенно способствовал Стравинский в роли Грозного.

Александр III разрешил дать «Калашникова» под условием, чтобы конец оперы был изменен. Когда об этом сказали Рубинштейну, он ответил: «ни для царя, ни для Бога не изменю ни одной ноты». Оперу дали 10 января без изменений, но по приказанию Александра III тотчас же сняли со сцены и до сегодня ее не исполняют.

Вот прямой долг Мариинской сцены — дать «Калашникова» в 25-ю годовщину смерти Рубинштейна. Этот эпизод заставляет вспомнить слова Рубинштейна