4—62

уже самою новостью они заслуживали быть замеченными, а что если бы это было на сцене, вот бы эфект был не бывалый: видите ли какой я отсталый человек, что придираюсь к таким мелочам: и совсем тем, пожалейте об моем тупоумии, а может быть, тут примешивается и самолюбие: позвольте мне остаться при моем невежестве и смотреть искуство своими старыми глазами: простите меня за излишнюю болтливость — это болезнь старости, а при том мне нужно было высказаться, а кому же я могу передать все, что у меня было на душе, как не вам ведь вы своим разбором и толкнули меня на такую болтовню, и зная что вы не поставите мне в большой проступок то что я не со всем согласен с вами в отношении моего искуства... может быть когда при встрече укажете мне на мои ошибки — а вы знаете, что я никогда не ленился учиться пращайте, будьте здоровы и не сердитесь на старика, который все так же вас любит

весь ваш

Михайло Щепкин.

извините, что скверно пишу рука дрожит от 72-х лет.

От 15 Ноября

1860 года.

_______________________

Из старой записной книжки.

«Власть тьмы» и цензура.

И свет во тьме светит,

и тьма не объяла его...

Ев. Иоанна, Гл. I, 5.

В 1895 году Литературно-Художественное Общество открыло свой театр на Фонтанке, в театральном здании Апраксина. Во главе намеченного репертуара стояла «Власть тьмы» Толстого, не пропускавшаяся цензурой на сцену. По должности товарища председателя Общества мне пришлось добиваться ее пропуска.

Старшим цензором драматических сочинений был тогда Литвинов, человек очень благожелательный и обязательный. Он был всецело на нашей стороне и настаивал на пропуске пьесы. Но тут встретилось непреодолимое препятствие в лице главного началь-