3—49

Сорок лет прошло, как И. П. Прянишников дебютировал в Мариинском театре, и двадцать пять лет, как он занимается педагогической деятельностью.

— Вкратце моя артистическая биография такова, — сказал нам И. П. — Начал я учиться пению в петербургской Консерватории, у профессора Корси. Однако он оказался настолько плохим профессором, что через год я бежал от него в Италию. Там я занимался с известным Ронкони, потом пел на разных итальянских сценах и через три года, когда в Италии, по случаю смерти Виктора Эммануила и папы Пия IX, закрылись все театры, — снова вернулся в Петербург. Вскоре, по приезде в Петербург, я был приглашен во дворец к великому князю Константину Николаевичу, знавшему меня, как бывшего моряка. Здесь во дворце я пел под аккомпанемент самого Э. Ф. Направника. Об этом быстро узнали в музыкальном мире, и я получил приглашение выступить в симфоническом концерте Русского Музыкального Общества. Этот концерт был собственно моим первым дебютом в Петербурге. Потом я узнал, что директор театров• послал на концерт прослушать меня главного режиссера Г. П. Кондратьева, так что помимо моего ведома это было испытанием меня, как певца. После концерта мне предложили дебют в Мариинском театре и предложили выбрать оперу. Тогда в большой моде был «Демон»•, и я остановился на нем. Сценическую часть роли со мной проходил В. В. Самойлов, выказавший ко мне чрезвычайное внимание. Самойлов был на моем дебюте, и его присутствие обратило на себя общее внимание. Сидя в ложе бельэтажа, он аплодировал мне во время действия, а в антрактах при встречах с многочисленными знакомыми громко выражал свое восхищение: «Вот это настоящее исполнение!», «вот это Демон!», «вот это артист!» — восклицал он беспрестанно. Своим успехом я считаю себя во многом обязанным В. В. Самойлову, и вечное ему за это спасибо.

Служба моя на Императорской сцене продолжалась восемь лет до 1886 года, когда обстоятельства так сложились, что мне другого выхода не было, как уйти. Попросту говоря, в связи с вопросом об ангажементе моей ученицы Е. К. Мравиной против меня повели интригу. Так как Мравину почему-то не хотели принять, а я добился того, что ее приняли, то мне пришлось пострадать самому.

Относительно своей педагогической деятельности с гордостью могу сказать, что в числе моих учеников и учениц, кроме Мравиной, были такие артисты, как М. А. Славина, Н. Н. Фигнер, один из лучших нынешних баритонов Бакланов и др.

И. Р—г.