II—237

воскресить славного нашего Париса*, то и он бы отдал мне справедливость. Я рассказываю тебе все эти подробности для того, чтоб сказать тебе, каково у нас автору без знаменитых покровителей. Когда сыграли и спели этот гимн, — минута была самая торжественная: он произвел восторг небывалой у нас в Москве; Государь• с Императрицей• желали меня видеть и изустно поощрить высоким своим покровительством. Слезы благодарности ко всем похвалам монарха глубоко заронились в душе моей. В заключении всех милостей Государь, оборотившись к П. М. Волконскому**, изъявил желание этот гимн слышать 6 декабря*** во дворце со всеми гвардейскими трубачами и придворными певчими, — и вот собственное его выражение: «Возьми эту пьесу гостинцем в Петербург»; на другой день прислал мне в 2000 перстень, и приказано доставить все партиции. Все доставлено — и вот сколько уже прошло декабрей — и пьесы нет как нет!!! Вначале откладывали, что не успели разучить, а после и забыли!! Теперь суди, князь, когда не удается выплыть с известностью даже за 700 верст, — что ж далее-то? Теперь не удивляюсь, что в Петербурге пишут, что я написал несколько романсов; а у меня их более 300 — и отдельных! Точно такое же невзгодье случилось с моей четырехголосной обедней и тремя церковными концертами, которые славный музыкант Швенке ставил в

* Известный капельмейстер Французского театра в Петербурге при Павле I; он умер в начале 1840 г., Верстовский же считал его уже умершим.

** Министр Двора.

*** В день своих именин.