II—194

ров и издан в пользу пострадавших от голода в Самарской губ. Об издании этого отрывка и говорится в письмах. Письма относятся к тому времени, когда после высокого подъема писательской деятельности Островского наступило некоторое ослабление и это ослабление начало резко отмечаться в критических статьях по поводу его пьес: «Горячее сердце», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Комик XVII столетия», «Снегурочка», «Поздняя любовь» — все эти пьесы начала 1870-х годов не встретили почти ни одного сочувственного отзыва; об Островском говорили, что он «исписался», что он пережил свой талант. Тягостное впечатление от этих жестоких и резких нападок ярко сказывается в печатаемых письмах. Вот почему Островский называет себя в них «обруганным со всех сторон», вот почему в нем такая неуверенность в своей работе, «крайняя нерешительность», вот почему он обращается с просьбами к Некрасову об указаниях, стоит ли вообще печатать. А не писать он не мог, потому что чувствовал в себе конечно еще много энергии для работы, достаточно творческой силы. Как истинный художник, он не довольствовался в своих произведениях прежним своим кругозором, изображением «темного царства» Замоскворечья; он искал новых путей, перед ним рисовались новые горизонты для его работ, и он шел к своей цели, любимый и поддерживаемый публикой, невзирая на отрицательные выступления прессы.

Интересно отметить, что из печатаемых писем видно, с каким напряжением, с какой громадной внутренней работой он писал свой «Трудовой хлеб», и сравнить эти указания с легковесными