II—176

Крылов и Александр Соколов явились к услугам театра ревностными переводчиками оригинала. Яблочкин задумал в свой осенний бенефис поставить это фривольное детище Оффенбаха. Что нужды, что на тех же самых подмостках шел «Лир»•, «Гамлет»•, давался Мольер? — Пора старых авторов миновала. Пресыщенные вкусы публики требовали сой и пикулей. Успех Лядовой на опытный, натасканный глаз Яблочкина был таков, что рискнуть выпустить ее в «Прекрасной Елене» — взять полный сбор. Она имеет огромную толпу поклонников. Многие пойдут из любопытства: а как танцовщица будет играть в драме? Многие пойдут для сравнения французской актрисы с русской. Если даже Лядова потерпит фиаско, — что же такого? Сбор останется сбором, а Лядова вернется в свой балет.

И вот, 18 октября 1868 года совершилось знаменательное событие.• Недавняя балетная корифейка, малоопытная драматическая артистка выступила в блестящей трудной роли спартанской царицы, в антураже александринских лицедеев — Марковецкого, Озерова, Монахова, Сазонова, Васильева 1, Алексеева, Стрекалова, да на подмогу ей была прикомандирована Лелева — молоденькая, хорошенькая артистка. Лелева обнаруживала талант на комедию; но, по приказу начальства, должна была натянуть на себя трико и в коротенькой рубашонке прыгать по авансцене, уверяя всех, что это Орест, сын Агамемнона, тот Орест, что воспевался эллинскими рапсодами. Один критик указал, что Оффенбах открыл в человечестве такую струнку, которая у всех народов звучит более или менее одинаково: он старался опошлить