II—169

X.

Однажды поздно вечером, когда я собирался уже уходить домой от Бородиных, зашел к ним Николай Григорьевич Егоров, состоявший в то время профессором физики в Медицинской Академии и в тот вечер бывший на каком-то заседании рядом, в здании Академии. Пошло снова чаепитие и оживленная беседа. Ник. Григ. был другом Бородина, и, когда они еще были студентами, Егоров частенько таскал для него на спине виолончель в отдаленные концы города, куда Бородин обыкновенно отправлялся на квартетные вечера, будучи очень приличным виолончелистом. В этот вечер как раз они вспоминали этот эпизод и многое другое из того счастливого для них времени их юности. Проф. Егоров был так же, как и Бородин, большой шутник, и беседа между ними велась очень интересная и оживленная, вся полная разных воспоминаний того времени и пересыпанная непрерывными шутками, причем мы, остальные присутствующие, составляли только дружный хор хохочущей публики.

Ушли мы от Бородиных с Егоровым вместе, и дорогой, помню, с большим пафосом и волнением я объяснял Николаю Григорьевичу, что каждый раз, как я бываю у Бородина, я ухожу от него как бы обновленный, с притоком какой-то необыкновенной, нахлынувшей на меня энергии, что приписываю влиянию гениальной и в то же время в высокой степени простой и обаятельной личности, каковым был Ал. Порф. Бородин.

Отношения его ко мне были очень теплые и сердечные, и помню, что, когда я читал в кон-