II—168

берегов отчизны дальней, чтобы переписать его для себя. К удивлению, у него этого романса совсем не оказалось, и Екат. Серг. принесла мне свой экземпляр, добавив, что романс этот написан после неоднократных ее просьб, так как она безумно любит слова этого романса и ей очень хотелось всегда видеть их переложенными на музыку.

Кажется, это обстоятельство не отмечено ни в одном из разборов сочинений Бородина.

В тот же день я получил ценную для меня, как поклонника музыки Бородина, реликвию — одну страницу музыки из Игоря, написанную вчерне рукой самого Бородина во время ее сочинения.

Как-то, проигрывая у них с Екат. Серг. в 4 руки музыкальную картину «В Средней Азии», я высказал удивление тому, как мастерски согласованы в двойном контрапункте обе темы: русская и восточная, которые появляются вместе и чередуются то в верхних, то в низких голосах.

Бородин, смеясь, мне сказал:

«А секрет-то прост: раньше чем я сочинил эту картину, мной были придуманы две темы: русская и восточная, которые были подогнаны между собой в двойном контрапункте, и затем уже я развил все аксессуары этой картины».

Я припомнил, что, к удивлению моему, кажется, у меня имеется только оркестровая партитура Средней Азии, а 4-х ручного переложения как раз и нет. Тогда Ал. Порф. тут же взял перо и написал на экземпляре, по которому мы только что играли: «Многоуважаемому Мих. Мих. Курбанову на добрую память от душевно ему преданного А. Бородина».