II—163

возможно грязные, перемаранные листки разных форматов нотной бумаги, на которых была сочинена сюита, остались забытыми им в замке Аржанто при его отъезде в Россию. На следующий, 1886 г., когда он снова попал в Бельгию (где с необычайными овациями были встречены исполняемые тогда там его сочинения), он в замке Аржанто увидал на столе в гостиной необыкновенно роскошный переплет на каком-то увраже. Открыв его, он, к удивлению своему, увидал переплетенными свои забытые грязные листочки с черновиками фортепьянной сюиты.

Вот как ценили тогда за границей Бородина, когда в то же время в России его музыка подвергалась осмеянию. По поводу осмеяния его музыки мне вспомнился эпизод, который считаю необходимым предать гласности.

Как-то я присутствовал на одной из первых репетиций симфонического собрания, устраиваемого Императорским Русским Музыкальным Обществом в зале Дворянского Собрания. Публики в зале не было, за исключением 4-х или 5-ти присутствующих, я подсел к находившемуся во 2-м ряду стульев с князем Тенишевым Бородину и по партитуре наслаждался восхитительной музыкой его 1-ой симфонии. В 1-ой части, в разработке, где на выдержанном тоне валторн оркестр имитирует отрывки главных тем, отклоняясь в разные строи, в оркестре вдруг, не стесняясь присутствием самого автора, послышались смех и ругань, ясно нами слышанные. Смелые для того времени гармонические сочетания и гениальный прием Бородина явно был не воспринимаем невежественными ушами этих смеющихся ремесленников, и негодованию моему не было границ, которое в конце концов