II—95

подобный факт, несомненно, карался бы как плагиат.

Но в силу непонятных причин это не только не карается, но допускается и даже поощряется.

Широкая публика, наполняющая Мариинский и Большой Московский театры, относится в достаточной степени индифферентно к автору балета. Публику интересует фамилия балерины, первых солисток и иногда композитора музыки. Балетмейстер остается как бы в тени. Широкой публике не известна его гигантская черновая работа, зритель видит само чистовое «исполнение» танцев, а как и кто их сочинил, — для него представляется второстепенным. Когда во время первого представления «Ручья»• вышел кланяться Ахилл Коппини, то на удивленные вопросы публики: а это кто? — какой-то господин уверял, что это «дядюшка балерины Преображенской»!..

Работа балетмейстера лучше всего известна, конечно, артистам и немногочисленной группе театралов-балетоманов, принимающих живое участие в жизни балета. Имя балетмейстера становится широко известным, когда он служит десятки лет и дает длинный ряд художественных произведений, как Дидло или Петипа, или же когда он смелой реформой делает громкий «бум», как Фокин, произведения которого, кстати сказать, не были поняты большей частью публики и критики.

Впрочем, это общая участь весьма многих наиболее ярких и удачных балетов. «Спящая красавица»• была встречена весьма холодно, «Лебединое озеро»• просто не имело успеха и, пролежав около 20-ти лет в Московском Архиве, было восстановлено в правах первоклассного произведения лишь Мариусом Петипа и Леньяни.