II—45

Васильев 3 (Фауст) был очень плох: без бороды и с одними усами, он походил скорее на солдата, чем на Фауста. Пел он с обычными своими «подходцами», а играл с таким страстным увлечением, на какое способна, например, деревянная кукла. Впрочем, все наши первые теноры (за исключением Комиссаржевского) не отличались и не отличаются хорошею игрой. Все они, как говорят, «деревяшки». Велинская по изяществу, грации и пению была превосходная Маргарита. В сцене у окна она была прелестна. Тимме очень хорошо пела партию Зибеля, хотя публика почему-то шикала ей очень усердно; зато другая часть зрителей, а в том числе и я с братом, аплодировали ей весьма старательно и, в конце концов, аплодисменты заглушили шиканье. Сцена с Маргаритой (в комнате) была исполнена Тимме весьма хорошо, тепло и задушевно. Прянишников был очень хороший Валентин, и исполненная им молитва (2 д.) произвела весьма сильное впечатление. Хоры пели превосходно, а про оркестр и говорить нечего, как всегда он был прекрасен.

21 ноября. Шел «Демон» — Рубинштейна, причем Каменской были поданы некоим Петром Л-й-ко (Любойко?) следующие стихи:

Когда в порыве увлеченья

Тамару демон обольщал,

Тогда для грешницы спасенья,

В минуту страстного томленья,

Бог с неба ангела послал.

И этот ангел благодатный

В мир дольний страсти и борьбы,

Как житель горней синевы,

Предстал и страстный и прекрасный,

И этот «ангел» — были Вы!