I—140

не то», художник сцены• стоял не перед невыполненной, а перед невыполнимой задачей.

Полная внутреннего огня, казалось, движимая одним стремленьем за грань конечного, Комиссаржевская умела уносить от земли и влечь ввысь и ввысь. Ее сестра Беатриса• была тем, о чем мог бы мечтать автор, а Гильда в «Строителе Сольнес»• минутами казалась тем полупризраком, символом, отвлеченьем, который появляется лишь для того, чтобы обволокнуть реальность очарованием тайны. Когда литература отдаст достаточно ценностей для такого театра, когда мы сами будем готовы к тому, чтобы безраздельно перейти в сферу его настроений, мы вспомним о достижениях прекрасной артистки, которые и лягут в основу новых традиций.

При такой догадке нельзя не вспомнить о самом духе творчества Комиссаржевской.

Ее значение! — оно не только в определенных художественных достиженьях. Путь, пройденный артисткой, всегда будет манить, как подвиг, как отражение самой прекрасной стихии творческого духа — его стремленья к свободе. Кто «зависимей» актера? Поэт, композитор, художник — каждый из них может творить для избранных, которые, как глашатаи его славы, приобщат и остальных к кругу новых идей. Но тот, кто отдался сцене, наложил на себя самые тесные цепи. Неумолимая, властная обывательщина — она всегда здесь, подле него, цепко впившаяся, отмечающая каждый шаг то знаком вниманья, то холодностью равнодушия. И все же можно, будучи с толпой, быть в то же время над толпой. Как хитро поступила артистка! Новый уклон бытового рисунка — вот что прозвучало в ее первом новаторстве. Она поймала нас на самом близком, казалось бы, едва отличимом от обиходного круга мыслей. Но раз схватив, как смелая птица свою жертву, понесла она зачарованного зрителя к новым и новым прозреньям. Последние пути — сплошное исканье. Исканье оборва-