I—93

смешно. И по этому положению Мольер был весьма худой комик, однакож желал бы я знать, отчего и ныне с удовольствием смотрят его комедии?.. Итак, я полагаю, что на театре обстоятельства трагические или комические бывают по тому такими почитаемы, каким образом они описываются автором, и какой характер в них действует, а не по своему содержанию, чему и есть доказательство: в “Сиде” у г. Корнелия граф Гормас дает Дон-Диегу пощечину, и никто этому не смеется, но все сожалеют, что гордость одного старика стала причиной разрыва двух нежных любовников и других плачевных следствий; в “Игроке” Веньярда• слуге дают также пощечину, однако же никто о том не плачет, но все смеются; в “Дезертире” Монтоскеля• бьют палками, и все тому сострадают, а в “Скапиновых обманах” старика в мешке также бьют палками, и все тому смеются. И множество других примеров могли бы сыскаться, если бы не опасался я утруднить повторениями оных Ваше Превосходительство, ибо я твердо верю, что вы, как директор, сами подробно знаете историю и правила театра.

Что же касается до того, как Ваше Превосходительство изволили сказать о приношении в жертву европейцев, чтобы оным действием не возмутить некоторых из публики, то мое мнение на то, что в семье не без урода; конечно, в публике могут быть зрители, которым всякое действие кажется навыворот, но таким ничем уже угодить не можно, и лучше стараться угождать прямым знатокам, нежели людям, которые для того только почитают себя знатоками, что ездят всякий день в театр раскланяться с своими знакомыми. Пусть бранится глупый, Ваше Превосходительство, — такая брань, как дым, исчезнет:

Достойной похвалы невежда не умалит,

А то не похвала, когда невежда хвалить •.