I—39

ная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина». И далее: «Очень характерно, что в русской истории не было рыцарства, этого мужественного начала». Здесь не место цитировать антитезис Бердяева: «Русский народ создал могущественнейшее в мире государство», но остановимся еще на одной параллели.

Парсифаль спасает не только Амфортаса, но он спасает и все рыцарство Граля: он уничтожает Клингзора и его волшебное царство, а сам становится во главе рыцарской общины. Как же поступает Феврония? Она молится: «Боже! сотвори невидим Китеж град, а и праведных, живущих в граде том». И весь народ с старым князем Юрием молятся: «Чудная, Небесная Царица, наша ты Заступница благая, Китеж град покрой своим покровом! Смилуйся, Небесная Царица, ангелов пошли нам в оборону».

Народ молится не об уничтожении врагов, разоряющих дотла родную страну, «сожигающих огнем все божьи церкви», не о том, чтобы Бог огнем с неба истребил бы иноплеменников, как молились евреи в борьбе за свою веру, а молится о том, чтобы под покровом Богородицы скрылся город и его жители: «Да свершится воля Божия, и исчезнет град с лица земли».

Правда, молодой князь Всеволод с дружиною выходят в поле ратное, но не для того, чтобы побить врага, а затем, чтобы «за хрестьян, за веру русскую положить свои головушки».

Наконец, Феврония, развязывая Гришку, говорит: «смертных мук не побоюся я, помолюсь за палачей своих».

При таком душевном складе, как он изображен в «Китеже», отвечая тезису Бердяева, казалось бы не только Китежу должно было исчезнуть с лица земли, а и всему народу русскому. Однако история показывает другое: тезис сменился антитезисом, как этого требуют законы истории, и русский народ, собравшись с силами, не