I—34

в преображенном Китеже и с мольбою: «Дай Господь тебе покаяться!»

Затем Феврония и Всеволод входят в собор на венчание, и народ провожает их словами: «Здесь ни плача, ни болезни, сладость, сладость бесконечны, радость вечна…»

В «Китеже», как и в «Парсифале», в центре драмы стоят два лица: отягощенный преступлением грешник и призванный спасти его святой, Гришка Кутерьма и Феврония. Но различия в решении вопроса о грехе и искуплении в обеих драмах чрезвычайно характерны и интересны.

В «Парсифале» совершенно отсутствует исторический, национальный или бытовой колорит. Действие происходит в легендарное время, национальность рыцарей не чувствуется ни в речах их, ни в музыке, отношения рыцарей к какому бы то ни было народу, к массе, совершенно не проявляются, как будто, кроме рыцарства, на свете более никого и не было. Совсем иное видим в «Китеже».

Нашествие татар — исторический факт; национальный характер выявлен авторами «Китежа» с достаточной яркостью и в музыке, и в речах действующих лиц; быт, русский исторический быт, так и вырезывается в важнейших моментах драмы.

В «Китеже» тоже среди действующих лиц есть князья и их приближенные, но все они до такой степени слиты с народом, со всей толщей его, что только название да одеяния отличают в «Китеже» высшие классы от низших. Вот почему «Китеж» является национально-русским произведением.

Если теперь обратимся к Гришке и Февронии, то национальные и бытовые черты этих лиц обнаружатся с чрезвычайной яркостью: здесь мы встречаем те две бездны, те два полюса между которыми колеблется мораль русского человека: или бесконечная святость, идеал которой начертан в заповеди любви Христом, или уже такая низость падения, от которой без