5—47

красивая собой, пользуясь уроками и советами И. И. Сосницкого и В. В. Мичуриной, она вскоре заняла в труппе первенствующее место. Дебютировала она в старинной пьесе режиссера Н. Куликова «Весною» и была принята на жалованье — 700 р. в год, 7 р. разовых и полубенефис. По тому времени — это был оклад из крупных. По мере того, как рос сценический успех молодой артистки, рос и ее оклад. В 1862 году она уже получала полных 1143 рубля, т. е. 4000 р. на ассигнации, 35 разовых, 500 гардеробных и бенефис. Казалось бы, молодость и здоровье сулили ей долгую артистическую карьеру. Но в 1869 году «по семейным обстоятельствам» она вышла в отставку, — ей, как не выслужившей законных 20 лет, дали 570 р. пенсии, — и она получала ее по день смерти, т. е. более полустолетия.

Из списка исполненных ею ролей можно отметить следующие: «Горе от ума»• (Софья); «Гамлет»• (Офелия), «Василиса Мелентьева»• (Василиса), «Свадьба Кречинского»• (Лидочка); «Шутники»• (Аннушка); «Воспитанница»• (Надя); «Тушино»• (Людмила); «Смерть Иоанна Грозного»• (Царица Марья). — Важно отметить и то обстоятельство, что она была первой Офелией, певшей без оркестра. Она была первая Василиса Мелентьева, когда полвека тому назад А. Н. Островский ставил на сцену эту пьесу•, имевшую вначале слабый успех. Кстати, обе первые исполнительницы заглавной роли, в Москве Г. Н. Федотова• и Владимирова здесь, пережили полувековой юбилей «Василисы», оставшись чуть ли не единственными исполнительницами из всего тогдашнего состава.

Мне довелось видеть «Василису» именно тогда, 50 лет назад, с Самойловым — Иоанном, царицей Анной — Струйской и Малютой — Леонидовым. Владимирова играла главную роль несколько «салонно». Она была слишком изящна, чтоб изображать москворецкую боярыню и тот мелодраматический элемент, который кое-где пробивается наружу в тексте Островского, был ею усилен. Пожалуй, эти мелодраматические эффекты были подчеркнуты и режиссером. Когда в последнем акте Василиса бродит по темным сеням, преследуемая тенью отравленной ею царицы, призрак покойной показывался в дверях, освещенный зеленым светом «химика Шишко». Это был если не балаганный эффект, (казенные театры были всегда на высокой степени техники), то, во всяком случае, балетной, где привидение Фиаметты•, изображаемой танцовщицей Муравьевой, вызывало восторги публики. Владимирова играла в тоне всей постановки, — и упрекать ее за это едва ли можно.

Другая роль, в которой я хорошо помню Владимирову — это Людмила в исторической хронике того же автора — «Ту-