3—34

я часто встречался с его взглядом, далеко блуждавшем где-то в царстве мысли и творчества. Помню еще маленькую подробность, — так как это была первая вещь для театра, которую тогда писал отец, то он попросил себе том сочинения Островского, чтобы посмотреть вероятно техническую, внешнюю сторону построения пьесы. Он говорил при этом, что театр очень трудная форма литературная по той ограниченности времени и пространства, которыми оно располагает. Когда нога отца окончательно зажила и он встал с постели, он почти одним духом написал “Власть тьмы”, которую мысленно почти окончательно уже подготовил. Когда пьеса была готова, он прочел ее всем нам. Эта страшная русская народная “Власть тьмы”, изображенная великим мастером в художественных образах, этот захватывающий внутренний интерес различных характеров драмы, развивающихся с неумолимой правдой, оставило во мне после чтения отца вечное неизгладимое впечатление, какое только дают образцы истинного искусства».

Е. М.

Ко второй годовщине смерти Э. Ф. Направника.

(10 ноября).

Слава артиста-исполнителя — самая недолговечная. Связанная непосредственно с эмпирической личностью артиста слава эта, какбы ярко она ни сияла во время жизни артиста, после смерти его это сияние быстро расплывается в эфире времени, и только в сердцах ближайших друзей и сотрудников слава эта продолжает гореть ярким пламенем.

Слава Направника сосредоточивались вокруг его дирижерской деятельности, и на этом поприще он был одним из первых в свете. Для русской оперы, однако, значение его было неизмеримо большее, так как Направник был несравненный организатор, чело-