2—11

властная порода Плавунцовых и свободная, живая резкость виконтов Лесюеров. Выросшая на задворках Плавутинской кухни, она всеми силами ненавидит старый режим и стремится к свободе. И старая княжна это сознает и знает, что многотысячное крепостное население ее деревень, которые она передает Платону и Глафире, будет предназначено к свободе, — Все притихли, все ждут, — чем же кончится эта временная спячка?

Но всякому ожиданию и терпению есть предел. Заговор декабристов созревает и растет. К 1824-му году, когда застает семью Плавутиных третий акт, он принимает уже ощутительные формы, и уж администрация раскидывает среди гвардии и армии сеть шпионов. В доме маркизы Пачиолли, — бывшей дворовой девки Глафиры, которая ничего не боится, которой нечего терять, — собираются заговорщики. Князь Платон — теперь уже генерал в отставке — когда-то был в заговоре против Павла. Теперь он один из сочувствующих новому перевороту. За окнами ревет осенняя буря, наводнение затопляет Петербург, а Платон с товарищами грезят о светлых днях будущего и открыто смотрят в глава возможной для них смерти и ссылки.

И вот ссылка наступила. В четвертом акте, в маленькой Сибирской избушке живут на поселении князь Платон с женой-француженкой. Он отбыл свою каторгу, но его, как «опасного» человека, еще не пускают в Россию. Их подкармливает охотник Силантий, тоже из ссыльнокаторжных (быть может, один из убийц Натальи Минкиной, любовницы Аракчеева, что была зарезана в 25 году в Грузинах). Так далеко старые светлые дни Парижа от них! Здесь, в этой дикой тайге, они живут, как звери в берлоге. Силантий убеждает, — когда прибегает к ним на лыжах с мехами и снедью, — что здесь лучше, чем в