II—396

тами. Далее слово «халтура» стало значить — игра без репетиций, без знания роли, без внутреннего подъема, одним словом, ремесленное, антихудожественное исполнение драматической пьесы, оперы, балета. За халтурой побежали все, и солидные актеры, и ученики, так как нужда коснулась всех, и нужда беспросветная. Посторонний заработок вызвал переутомление, легкое отношение к настоящему делу, переходящее у молодежи почти в пренебрежение. Спектакли образцовой сцены пострадали в качестве, старики и любящие искусство люди заволновались, послышалась предостережения, сначала робкие и неуверенные. Стали осыпать упреками тех, кто приходил на спектакль Александринского театра с «халтурной» подготовкой, без знания ролей или с таким отношением к пьесе, к автору, с такой непринужденной отсебятиной, что театралу становилось жутко. Боль, обида и возмущение смешивались в одно. Ясно было, что необходимо образумиться, в крайнем случае — «вразумлять» тем или иным способом.

Но как ни была тягостна жизнь, человеческая приспособляемость взяла свое. Некоторое подобие улучшенного питания повлияло и на настроение актеров. Крик желудка не пересилил совершенно потребностей духа человеческого, не погасил его. Зрителю не всегда преподносилась «халтура», нередко он мог наслаждаться действительно художественной игрой. Образцовая сцена, несмотря на тяжело переживаемое время, все-таки осталась таковой, потому что традиции прошлого здесь еще сильны и тени великих предшественников обязывают служить истинному искусству, а не отбывать скучную повинность.