II—359

носим. Бородай, убедившись, что не может меня привязать к своему театру, стал холодно ко мне относиться и притеснять. Опять меня потянуло в Петербург искать своего счастья в столице. Недолго думая я телеграфировал в Петербург, Холеви, заведовавшему театром Литературно-Художеств. Общества и немедленно получил приглашение вступить в труппу этого театра.

Приехал я в Петербург весной 1898 г. с покойной женой Валентиной• почти без денег, без вещей, не имея пристанища. Сундук с немногими вещами остался в Казани, в ссудной кассе в залог денег, взятых на дорогу. Театр Литературно-Художеств. Общества• произвел на меня жуткое впечатление. Я не знал А. С. Суворина, главного двигателя и владельца этого театра, и с своей обычной простотой пришел на репетицию пьесы “Два подростка”•, в которой получил роль Лимаса. Пьесы я не успел прочитать, начал репетировать по тетрадке, т. е. с ролью в руках, как вдруг из темноты партера закричал Суворин, что так играть нельзя, что я не Лимас, замахал палкой и убежал из театра.

Потом я узнал, что он был вообще недоволен постановкой этой пьесы и не подходящими исполнителями ролей, а я послужил предлогом для снятия пьесы “Два подростка” с репертуара. Так я был встречен в Суворинском театре и конечно упал духом и, хотя товарищи П. Н. Орленев, уже ставший любимцем Суворина, и покойный Бравич подбадривали меня, советовали не придавать значения капризным выходкам старика, все же мне было обидно, что совершенно незнакомый мне и никогда невиданный ранее старик в котелке кричит, бранится, машет палкой. Чего же можно было ожидать от него дальше, и какое же мое положение могло