II—355

проявлявшаяся, — материальная расчетливость и грубость. Бородай, как и Корш, соблазнял артистов жалованьем только на паях, прибавками, бенефисами, — умел завладеть ими и не выпускать так легко тех из них, кто ему был нужен. Спектакли ставились ежедневно, а по праздникам два раза, утренние и вечерние, повторения были очень редки. Хотя такие провинциальные крупные города, как Казань, Саратов, считаются центрами с большим количеством населения, но театральной публики тогда было немного, и на второе, третье представление пьесы театр уже пустовал.

Плохие сборы сейчас же отражались на всех работниках сцены, особенно на артистах, и все дело развалилось и шло насмарку. Надо было на каждый спектакль иметь новую пьесу. А когда ее готовить, если играешь почти каждый вечер? Играли пьесы с одной, много с двух репетиций. Молодежь ночей не спала, учила роли, напрягала свои силы и тянулась за старыми, опытными актерами. Играл я очень много, афиш и программ не собирал и теперь совершенно не помню, что я играл в Казани и Саратове и как играл и надо ли было то играть. Помню, что публика и критика местной печати отмечала искренность и темперамент моего дарования, и я имел успех. Так как других средств к существованию, кроме театрального труда, у меня не было, а от своего заработка я имел очень мало, — то поневоле приходилось служить и летние сезоны, которые прошли в еще более тяжких условиях, чем зимние.

Такими несчастными сезонами были в 1891—92 годах• в Ялте, Симферополе и в Мелитополе.

Затем были сезоны более сносные и даже приятные. Нередко встречались талантливые