II—171

Все как громом были поражены этим невообразимым несчастием, происшедшим среди самого непринужденного веселья, что еще сильнее подчеркивало горечь этой незаменимой утраты дивного, всеми любимого человека.

Скорбь и сожаление общества рельефно высказались на его похоронах, носивших сердечный, глубоко печальный и торжественный характер. Лучшее русское общество было ошеломлено этой беспощадной расправой судьбы с таким редкостным и чудным по характеру человеком и удивительным самобытным художником, композитором, который, наверное, подарил бы Россию еще многими выдающимися шедеврами.

При этом не могу не вспомнить, как много лет позже, в одну из акварельных пятниц, такая же потрясающая картина смерти постигла художника Егорнова, хозяина симпатичных пятниц, во время веселого ужина и как глубоко и долго я, присутствовавший при этом, был потрясен смертью человека, который несколько минут пред тем приветливо со мной беседовал среди оживленного и веселого общества. Как я сожалею, что в свое время не записывал всех необыкновенно интересных бесед, которые мне довелось вести с Бородиным. Не могу также сообщить больших подробностей об окружающей его домашней обстановке, так как когда я приходил к ним, то предо мной всегда был только один поглощавший все мое внимание Александр Порфирьевич Бородин!

М. Курбанов.