I—173

На почве недоедания с женщинами было несколько случаев обмороков на спектакле, а одну артистку пришлось увезти из театра прямо в больницу. Сидя в зрительном зале казалось, что все на сцене идет нормально. Если бы зритель хоть на десять минут заглянул за кулисы, например, Александринского театра, прислушался к разговорам артистов и увидел, в какой обстановке им приходится играть, он наверно преклонился бы перед их выдержкой и выносливостью.

Кроме голода, был и целый ряд других лишений. Убийственно влиял на настроение артистов холод. Температура в некоторых театрах на сцене доходила до 6—7 градусов. Даже в Государственных театрах, например в Александринском, у артистов зуб на зуб не попадал от холода. На сцене часто говорили о жаре, вытирали платком пот с лица, отдувались, и в то же время у артистов шел пар изо рта. Репертуар не считался с отсутствием топлива, и актерам сплошь и рядом при температуре в семь—восемь градусов приходилось играть в летней чесучовой паре, а актрисам в легких, как ветерок, прозрачных тюлевых платьях. В зрительном зале тоже было далеко не тепло, но зрителю, по крайней мере, ничто не мешало пойти к вешалке и одеть шубу, что и практиковалось сплошь и рядом.

Хочется рассказать об одном совершенно невероятном, можно сказать, прямо историческом представлении. Дело было зимой, в театре за Невской заставой•. Шла пьеса Скриба «Стакан воды» в исполнении артистов Государственной Драмы. На сцене стоял такой холод, что артисты решили «плюнуть» на иллюзию и поверх английских, исторических костюмов преспокойно одели свои шубы. К тому же электричество долго не загоралось, пришлось играть при керосиновых лампах, и актеры, учитывая это примитивное освещение, признали возможным обойтись без грима. Но в середине спектакля