I—41

где музыка должна выразить неземную радость преображенных Февронии и Всеволода. Ведь музыка должна здесь отразить такое изображение Февронии, какое выражается в словах народа: «Светлой радугой опоясана, с неба звездами вся разубрана, сзади крылия тихой радости, на челе напрасных мук венец». В музыке этого хора должен бы чувствоваться неземной восторг, а этого именно в ней и нет. Музыка красивая, но восторга-то в ней нет, и в этом главная слабость «Китежа», как музыкально-сценического произведения: впечатление не возрастает к концу спектакля, как в каждой опере Вагнера, а падает.

Стиль «Китежа» очень близок к стилю «Парсифаля». Главным средством музыкального выражения у Римского-Корсакова служит разработка лейтмотивов сообразно сценической ситуации. В «Китеже» наиболее важную роль в этом смысле играют два мотива: мотив колокольного звона (первая половина этого мотива тождественна с мотивом колокольного звона в «Парсифале») и мотив религиозного восторга. Последний мотив имеет большое применение в финале оперы вместе с мотивом звона, но в первый раз встречается уже в начале оперы, в оркестре, когда Феврония на вопрос княжича: «Ходишь ли молиться в церковь Божию?», — отвечает; «Бог-то не везде ли... день и ночь у нас служба воскресная».

Мотив колокольного звона применяется Корсаковым во многих местах оперы и в первый раз появляется в оркестре при словах Февронии княжичу: «а с небес святых звон малиновый», когда она объясняет ему радость человека, «возлюбившего каждого человека, как он есть» (в первом действии). Этот мотив видоизменяется композитором иногда настолько, что только анализ показывает происхождение как бы нового мотива (напр. когда он применяется в восходящем, обратном первоначальному, порядке) из мотива перезвона.