I—29

сифаля» обнаруживает все мастерство Вагнера и значение художественного расчета у композитора. Первый и третий акты «Парсифаля» очень длинны и страшно утомительны, вследствие медленных темпов и самого характера музыки, и вот между ними второй акт, противоположный по настроению (сцена Клингзора с Кундри, сцена Парсифаля с цветами-девами и сцена Парсифаля с Кундри), врезывается таким ярким звуковым пятном.

Но и в каждом из двух крайних актов Вагнер умеет вставить такие промежуточные части, которые спасают всю оперу от неизбежного однообразия бесконечных рассказов Гурнеманца, необходимых для понимания сложного содержания оперы. Так, в первом акте, когда слушатель уже посвящен в содержание имеющих произойти перед ним событий (рассказы Гурнеманца о ране Амфортаса, о Клингзоре, о Кундри, о чистом простеце), появляется Парсифаль (сцена с убийством лебедя), и Гурнеманц ведет его в Монсальват через лес. Движущиеся декорации и сопровождающая это движение музыка (мотивы причастия, страданий Амфортаса и новый, очень важный мотив колокольного звона) производят громадное впечатление, подготовляющее слушателя к тому религиозному подъему, которым преисполнена вся сцена в храме (монолог Амфортаса о его душевных муках, богослужение, принятие рыцарями пищи). Точно так же в третьем акте, в котором Вагнер, как во всех своих операх, сосредоточивает всю мощь своего темперамента, после длинной сцены Гурнеманца, Кундри и пришедшего в лес Монсальвата Парсифаля, происходят сцены: омовения ног, отпущение грехов Кундри, помазание Парсифаля, завершающиеся поразительной красоты музыкой, передающей радость природы в Страстную Пятницу. Затем начинается движение декораций, как в первом акте, но в обратном порядке, пока не открывается перед глазами зрителей храм Граля.