I—22

доступны музыкальному выражению и сострадание Парсифаля и его «знание». «Познавание» вообще выходит из сферы музыкального выражения, а сострадание потому недоступно ему, что в чистой музыке (без пояснения словом или действием) сострадание выразится, как само страдание.

В силу вышесказанного и вся музыкальная личность Парсифаля, который должен бы стоять в центре драмы, вышла бледной, и, конечно, не в его партии причина того исключительного впечатления, которое оставляет в душе зрителя «Парсифаль».

Но еще два слова о Кундри. Когда она находится под властью Клингзора, она — «роза ада» — не знает о второй форме своего бытия в виде служительницы рыцарей Граля, какою она является в первом и третьем акте. Поэтому, следя за всем ходом искушения ею Парсифаля, мы должны думать, что она остается дьяволицею и тогда, когда передает Парсифалю поцелуй его матери, и тогда, когда умоляет его из сострадания дать ей хоть час наслаждения, и тогда, когда заклинает пути Парсифаля в Монсальват. Между тем в 6-м томе биографии Вагнера, написанной Глазенапом, на стр. 659 находим следующее аутентичное пояснение самого Вагнера, обращенное им к первой исполнительнице роли Кундри в Байрейте в 1882 году Матерна: «После слов Парсифаля: “Га, этот поцелуй” — Кундри становится ясно, что перед ней не мальчик, которого она может соблазнить, а спаситель, к которому она может обратиться с мольбою о спасении ее от лежащего на ней проклятия». Это сообщение Глазенапа еще более запутывает сложную психологию Кундри: «прародительница дьявола», ищущая спасения и добивающаяся его в объятиях Парсифаля и все же стремящаяся его погубить!

Под влиянием заклятия, положенного Кундри на пути в Монсальват, Парсифаль попадает туда только после многих (?) лет странствований. Об этом он