19/20—343

Государственного Совета Вел. Кн. Константином Николаевичем, взамен чего дано было Кистеру звание статс-секретаря.

Честолюбию Кистера не было границ. При входе в Контроль он шел, держа голову вверх, как будто ни на кого не обращая внимания, и редко отвечал на поклон, а между тем высматривал, кто вставал при его появлении и как ему кланялись: низкопоклонники много выигрывали.

Один чиновник был уволен за то, что, будучи занят делом, не заметил прихода барона Кистера, не встал и не поклонился. Сторож в Михайловском театре был уволен за то, что, не зная в лицо Кистера, не пропустил его на сцену с актерского подъезда, тогда как сторож исполнял свою обязанность: сторож тот был поставлен у дверей, при входе на сцену, чтобы посторонние лица не входили на сцену... Два сторожа в Мариинском театре уволены были за то, что, также не зная в лицо Кистера, предложили ему оставить шинель при входе в подъезд, открытый для публики*. В первое время вступления Кистера по управлению театрами сторожа не могли знать его в лицо, и к этому поступку нельзя было относиться так строго, — чтобы оставлять людей без места; мог же быть двойник фигуры Кистера, и при том для чего было Кистеру входить в общий подъезд, открытый для публики, когда для него был открыт всегда директорский подъезд? «У всякого барона своя фантазия», а у Кистера — Дика**.

Между артистами и служащими при театрах всегда были интриги, а иногда интриги те доходили до границ подлости. Смотрителю Михайловского театра Никифорову пришла мысль занять место кассира по

* Аналогичный случай с капельдинером Александринского Театра Юрьевым рассказывает и А. А. Нильский — «Истор. Вестн.». 1899, № 11, стр. 511—512.

** Очевидно — каламбур, намекающий на дикость фантазии Кистера и на его отношения к актрисе Дика-Пти.