17/18—280

первого классного чина и впоследствии был помощником казначея, а при образовании единства Кассы Министерства Двора переведен был в ту Кассу казначеем. Этот чиновник был полуграмотен, не умел написать ни одной простой бумаги, а сослуживцы его и подчиненные высказывали, что он не умеет складывать простых чисел и даже не знает, сколько составляет дважды два; эти отзывы ясно говорили не в пользу Григорьева, а Кистер, по смерти советника Плешко, назначил такого человека исправляющим должность советника и даже наградил чином действительного статского советника. Все это Григорьевым заслужено было подхалимством и наушничеством; хамство его простиралось до того, что во время отъезда Кистера за границу он ухаживал за оставшимися баронесскими собаками и ко дню возвращения Кистера из-за границы приводил его квартиру в порядок.

Кистер определил на службу ревизором коллежского асессора Юлия Ивановича Рихтера, уроженца города Риги; это был тип обрусевшего еврея; прежде он состоял на службе в III Отделении, но, по беспокойному своему характеру, должен был оставить там службу. Рихтер также был, можно сказать, полуграмотный: хотя он и умел писать донесения, но они всегда были такого содержания, что трудно было их понять оттого, что все обстоятельства дела перепутывались с другими, большею частью заключали в себе ябеду и положение дела представлялось в искаженном виде. По таким донесениям Рихтера Кистер затребовал объяснения, и писание этих объяснений немало времени отымало у других, более путных дел.

Когда получались в Контроле или в Конторе Театров донесения Рихтера, то сослуживцы собирались читать эту галиматью, чтобы посмеяться над изложением его бумаги, и затем интересовались возвращением ее с резолюциею Кистера.

Еще определен был Кистером казначей Шадзевский, польского происхождения. Он прежде служил