13/14—164

смысле), и комический элемент своего дарования. И если в наши дни, увы, «Русалка» кажется уже изрядно устаревшей, то в этом виновата общая ее фактура, в которой осталось еще немало «обще-оперного», и, главным образом, то обстоятельство, что Даргомыжский всегда был недостаточно сильным симфонистом-оркестратором. Тем не менее, отдельные страницы и эпизоды «Русалки» будут еще долго восхищать слушателей.

При первой постановке «Русалка» не имела большого успеха у публики, так что новую оперу стали давать редко, а потом и совсем сняли с репертуара, Но тут уже едва ли не исключительно была виновата крайне плохая, небрежная сценическая постановка. По этому поводу сам композитор писал Л. И. Кармалиной: «Не можете себе представить, как гнусная постановка оперы вредит эффекту музыки! Затасканные декорации и костюмы наводят уныние... В конце концов, вместо грациозного плавания живых русалок, влекущих тело утопшего князя, спускаются перпендикулярно два деревянные морские чучела: головы человеческие, с бакенбардами на щеках, а туловища огромных окуней с кольцеобразными хвостами. В утешение — одна из этих голов похожа как две капли воды на Гедеонова (тогдашний директор театров). Судите сами, хорош ли эффект?»

В 1864—65 гг. Даргомыжский совершил вторичную поездку за границу, посетив Лейпциг, Лондон и снова Брюссель и Париж. Как видно из его многочисленных писем из Брюсселя, столица Бельгии принесла ему много отрадных впечатлений: здесь с большим успехом были исполнены в концерте его «Казачок» и увертюра к «Русалке», а потом и танцы из этой оперы. По возвращении в Петербург композитор был обрадован настоящим триумфом, которым сопровождалось возобновление «Русалки», на этот раз гораздо лучше поставленной и превосходно исполненной под управлением Э. Ф. Направника. Опе-