1—39

присуще вам, то можно надеяться, что первый учебный год обновленной школы будет отличаться от прежних. Ведь чувства творчества тогда не существовало, — ведь раньше «жили-были». Сейчас же люди борются, страдают, погибают, это не есть «житье-бытье». Сейчас наступила эпоха творчества, эпоха завоеваний. К таким завоеваниям, к такой борьбе вас призывает история, и в этом ваше счастье, счастье быть может горькое, но несомненное.

Теперь несколько слов относительно того места, которое занимает Государственный Театр в культурном быту России и которое поэтому должна будет занять и определенная часть этого театра — ваша Школа. Когда совершился переворот, поставивший у власти рабоче-крестьянское Правительство, то в театре началась некоторая паника. Наблюдалось взаимное недоверие, как со стороны артистической среды к народу, так и со стороны народа к театру. В театре иные говорили: «Да, вот если этот народ умыть, причесать, надушить, если его сделать более культурным, тогда он наполнит залы театральные и будет хоть и не лучше прежней публики, но подобен ей. Но неумытый мужик — он страшен! Или он в этот театр не пойдет совсем, и тогда театру предстоит тяжелое переходное время, или он придет, но придет в смазных сапогах, с гармоникой, с семечками. Он придет и найдет, что такой театр ему скучен, не по нем». Я, конечно, несколько преувеличиваю, но я все-таки не так далек от истины. Если с этой стороны имело место недоверие, недоумение, то, с другой стороны, в среде народа, действительно есть равнодушие — не привык еще, — или хуже того, есть среди демократии такие, которые только из того, что театр был продуктом буржуазной культуры, делают вывод, что театр есть что-то скверное, филистимлянское, что он наверное нам не подойдет, пожалуй, даже окажется для нас ядом.